Они насочиняли, а мы — взяли и поехали
Вообще, неизвестно, какой была бы нынче карта нашего мира, если бы не Гомер. Во всем виноваты он и Аристотель.
Гомер
Александр Великий был просто сыном не самого видного греческого царя. Папа хотел лучшего для сына и отправил его в Ликей (Лицей, основаный Аристотелем). Учили многому, но Учитель подарил ему свитки,которые Александр хранил у себя в изголовье всю жизнь и возил повсюду. Иллиада и Одиссея. Гомер. Именно Гомер дал будущему царю Македонии мечту дойти до края Ойкумены — обитаемой земли. И он пошел. Война- дело жестокое. И было все — убийства, грабежи, насилие. Но Александр возводил Александрии, строил гимназии и библиотеки. Порою — жестокий, а все же — мечтатель. Он шел за Гомером, надеясь увидеть край земли и ее чудеса.
Много веков спустя слепой певец,чье существование вообще-то оспаривается в принципе, (мол, собирательный образ, все такое..) соблазнил Наполеона. И снова войны, города и страны, и крах..
«Самый вредный из людей — это сказочник-злодей».Цитата из советского мультика. А ведь и вправду так. Они написали, а мы — поехали.
Даррелл
Я, например, очень хочу на Корфу. И что за причина? — Там жили Дарреллы. И я вовсе не одинока. Земляничный дом ныне выкуплен и превращен в отель. Соотечественники Даррелла не так сентиментальны или, кто знает, вообще позабыли писателя-натуралиста. Но так уж случилось, что Даррелла хорошо перевели на русский, и видимо — на языки стран бывшего соцлагеря.
Помню, как в каком-то авиа-журнале я читала статью о Корфу. Нынешний владелец земляничного дома жаловался, что совсем недавно снимал с дерева очередную сумасшедшую из Венгрии: вскарабкалась, чтобы посмотреть на мечту детства и рыдала, сидя на ветке. Владелец отеля сказал: для меня загадка, что вы там все так помешаны на Джерри (Джеральд Даррелл). О да.. мы мечтатели. Сидя за своим железным занавесом, мы вместе с ним приводили домой медведей, ели инжир, который никогда в жизни не пробовали, ловили пауков и ходили в море на самодельной лодке.
Гумилев
…И вот мне приснилось, что сердце мое не болит, оно колокольчик фарфоровый в древнем Китае.. — спел мне однажды Гумилев. И я собралась и поехала. И даже выучила немного китайского.
Друзья мои, не говорившие вообще ни слова, нагло использовали меня в качестве переводчика. А я и сама — почти ни бельмеса. Тем забавнее складывалось наше путешествие.
— У нас нет брюк! — объявила я официанту ресторана (кондзы — палочки для еды и кундзы — брюки, легко перепутать).
— Это не мне халат, это для его (моего друга) бойфренда.
— Такой красивый и уже голубой, — расстроились продавщицы. А ничего не подозревающий (и гетеросексуальный!) Женя выбирал лучший шелк для своей подруги. Но разница между бойфрендом и подругой в китайском — всего один слог, и я опять ошиблась.
Еще мы попали на Фестиваль еды. Друзья жестоко тыкали мне в спину, требуя изъясняться. Я старалась:
-Это что такое? Сколько стоит? Давай немного дешевле.
-Три фразы, которые посреди абсолютно китайского мероприятия (нас было — четыре белых морды) позволили нам набрать восемь мешков вкуснейшей еды, какую не подают в ресторанах для туристов.
Но я бы не оказалась там, если бы не это медитативно-распевное:
.. и девочка тонкая, в платье из пестрых шелков, где золотом вышиты осы, цветы и драконы…
Тот Китай, из его стихов, я еще не нашла. Но зато я открыла для себя и навсегда полюбила настоящий китайский чай и сбегала (в прямом смысле слова — бегом вверх) на Великую Китайскую стену.
Неожиданный Достоевский
Италия — русская болезнь, сказала мне Лена Мельникова. И это правда.
Все наши великие русские художники ездили сюда учиться искусству. Великие писатели — прогонять хандру и лечиться от чахотки. И ведь что вытворяли, сволочи. Это у нас на родине Достоевский — печален и психологичен. В Апулии, в прибежном Полиньяно а Маре, где море так прекрасно, что даже зимой от него не оторвать глаз, все стены исписаны цитатами из Федора Михайловича. Поразила неожиданная для него гедонистичность: мол, если и есть рай, то он здесь и чего искать.. Ай, браво, молодец. А нам написал «Преступление и наказание» всякое..
Кун и его «Легенды и мифы древней Греции»
И вот наконец, человек, потомкам которого греки должны выплачивать проценты с каждого второго русского путешественника. Николай Альбертович Кун.
Скромный преподаватель женских курсов, античник. «Легенды и мифы древней Греции» он сочинял для старшеклассниц. Успел написать целый ряд более серьезных трудов. Но неожиданно, именно эта книга стала переиздаваться и прославила его на века. Я совсем не удивлюсь, если наша российская помощь в освобождении Эллады от турецкого ига основывалась не столь на православии и «русский и грек — братья навек», сколько на романтизме правителей и офицеров, желавших очистить колыбель цивилизации от захватчиков. Это был наш крестовый поход, но только не за гроб Господен, а за древние храмы и святилища. Не утверждаю. Предполагаю.
Николай Альбертович Кун при жизни потерял трех детей. Антонина утонула в реке. Евгения умерла от туберкулеза. Ипполит погиб в результате травмы. Пережил отца только Николай, но и он в 1942г умер от контузии на фронте.
Образованный человек, Кун не то, чтобы сделал роскошную карьеру. Правда, один год он занимался организацией экскурсий для русских путешественников в Риме. Еще успел поработать в Берлине. Он писал научные статьи и преподавал античную историю девушкам на женских курсах. Похоронили его в Черкизове, он и умер там, на даче, за подготовкой доклада о культе Сераписа. Под скромным надгробием спит человек-мечтатель, подаривший нам Грецию.
На самом деле, греческие мифы и легенды далеко не так красивы и безобидны. Если копать глубже, выяснится, что доблестный Геракл пожрал своих детей. И там и сям процветал инцест. Боги были мстительны и распутны. Но Греция Куна отправила нас странствовать.
Мне было восемь лет, когда я открыла эту книгу. Я заболела Грецией. В те годы никто никуда не ездил. И почти ничего ни о чем не знал. В восемь лет мне хотелось думать, что греки по-прежнему живут среди портиков и колонн и ходят в белоснежных туниках. Я хотела туда. Наконец, я выросла, времена изменились, и мы поехали..
Афины меня разочаровали. Жаркий безликий город, разве что многочисленные раскопы прямо на центральной улице, под стеклом на асфальте. Помню, как я погрузилась в изучение очередной застекленной «дыры», а муж постучал по моему плечу: смотри. Я неохотно оторвалась от изучения атрибуции к раскопу и замерла: в конце улицы, на холме сиял Акрополь. Тот самый, который я рисовала в своих мечтах столько детских лет. Точно такой же. ОН! Я до сих пор считаю, что это был лучший момент в моей жизни. Я перестала дышать. Я забыла слова. Я хотела бежать к нему. И конечно, мы побежали.
-Ну камни да и камни, — сказал мне муж, — Мы такое уже сто раз видели, — Неправда. Для человека, который держал под подушкой «Легенды и мифы древней Греции», — за каждой колонной — своя история.
В музее Акрополя есть древний алтарь Афины — хранительницы женского счастья (вообще, у Афины было много ипостасей). Внешне он напоминает большую каменную копилку. На табличке над ним для романтичек вроде меня написано по-английски: алтарь, мол, был для того,чтобы просить о личном счастье, но сейчас мы вас просим ничего в наши древности больше не жертвовать. А то — штраф.
Ага-щас, — подумала я и воровито оглянувшись, бросила евро в каменную прорезь. Звук упавшей монеты наполнил огромный зал. Охранник нервно посмотрел в мою сторону. Но мои два евро звякнули о другие монеты. Значит — я не единственная, кто помнит древних богов. Готова поспорить, большинство мотентокидателей — русские, читавшие Куна.
На Кипре, на диком пляже, переполненном морскими ежами, в мою руку море швырнуло раковину. Так не бывает, подумала я. Мы ехали в Куклию — деревню, где раньше располагалось святилище Афродиты. Раковина- символ богини. Я прижала ее к сердцу и вспомнила гимн Сапфо:
— Пестрым троном славная Афродита, Зевса дочь, искусная в хитрых ковах…
Сапфо, Гомера и прочих привел в мою жизнь Кун.
Раковина до сих пор лежит в изголовье моей кровати. И черт возьми, я снова в этой бесконечно древней Греции.
Греки долго жили под турками. Это слышно в их музыке и заметно в еде. Греки стали очень толсты. Совсем не похожи на эти совершенные скульптуры. А где же этот их принцип калокагатии — когда прекрасно должно быть все — и душа и тело (а вы думали, это — Чехов?). Но все же — нет-нет да и появится на горизонте какая-нибудь колоритная личность, вылитый Зевс с кудлатой седой бородой.
У древних Греков явно был вкус: все руины дворцов расположены в невыносимо живописных местах. Можно поворачивать голову на все четыре стороны, и везде — красиво.
И вот я опять на Крите. За обязательной рюмкой раки (комплемент от заведения) говорю о Кносском дворце и Минойской цивилизации.
— Откуда ты все это знаешь? — удивляются греки.
И правда… ведь я не изучала всерьез. Но у меня был друг. Николай Альбертович Кун. Из года в год мы едем искать его Грецию, в которой он даже не был. В толпе туристов, топчущих знаменитые руины, мы видим больше, чем другие. Мы ходим в православные или (как я) католические храмы. Или никуда не ходим. Но мы по-прежнему по-язычески говорим с морем и оставляем жертвы на музейных алтарях.
Они написали, а мы взяли — и поехали. Потому что — мечтатели. И мне кажется — это неплохо.
Решено, едем в Грецию!
НравитсяНравится